Загадочный перстень

Заветный перстень.

День каждый, каждую годину

Привык я думой провожать,

Грядущей смерти годовщину

Меж них стараясь угадать...

А.С.Пушкин

Все в Пушкине - тайна... Жизнь динамична. Старая, еще сегодня непреложная истина завтра может оказаться отверженной и забытой, а суеверия и предрассудки недавнего прошлого воссияют светом непререкаемой мудрости и поразят истоком древнего тайного знания. Предлагаемая работа - попытка объяснить ряд странных моментов из жизни А.С.Пушкина и установить меж ними причинные связи. Отнюдь не утверждаю, что все было именно так, однако так могло быть. Что же касается самих исходных фактов, то сомневаться в их достоверности нет оснований.

Итак, начнем!

Кому неведом прекрасный портрет Пушкина кисти известного русского живописца В.А. Тропинина, написанный за 10 лет до трагической гибели поэта? Тропинин, по совету друзей поэта, изобразил его в домашнем халате, ворот рубашки охвачен шейным платком, непокорные волосы не стеснены прической. Таким Пушкин был дома, когда работал.

" На пальцах Пушкина колец не было. Но на известном портрете работы Тропинина на большом пальце правой руки поэта надет широкий темный перстень. И на другом портрете, работы Мазера, - тот же перстень на большом пальце левой руки".

Это был массивный золотой перстень, украшенный изумрудом со слегка скругленными углами и чуть выпуклой лицевой поверхностью. Этот перстень был предметом особого внимания и любви поэта, с ним связаны различного рода загадки и легенды. Именно его Пушкин именовал "талисманом", скучал без него, о чем как-то писал брату в письме.

Так имела место легенда о том, что по тайному завещанию поэта перстень наденет только достойный преемник. Об этом даже писали, что перстень Пушкина перешел будто бы не только к Жуковскому и Тургеневу, но, миновав Достоевского, украсил и руку Толстого.

Заветный перстень - это, как кажется, невенчанный отзвук неразгаданной любви поэта, отрывок его невиданного романа. Что дошло до нас: рисунки пером, строгие и печальные профили женских головок в рабочих тетрадях Пушкина, немного записок да две - три пометки, старинные портреты и вот перстень...

В 1823 году Пушкин, жизнерадостный юноша, получил наконец разрешение от новороссийского генерал - губернатора графа Михаила Воронцова перебраться из постылого Кишинёва в Одессу. Он радовался морю, веянию Европы, и он радостно ждал в Одессу своего друга Александра Раевского. Он жил на углу Ришельевской, во втором этаже гостиницы "Рено" , занимая там угольный фас с балконом, откуда просторный вид на море. И сам он говорил о себе:

Я жил поэтом,

Без дров зимой, без дрожек летом...

Печальный ветер, тайное влечение пригнали Раевского в Одессу. В парижском походе он был адъютантом графа Воронцова. А с его женой, графиней Елизаветой Ксаверьевной, урождённой Браницкой, встречался в поместье её матери - Белой Церкви, когда Елизавета Ксаверьевна не была ещё замужем. И там он увлёкся ею, там, может быть, полюбил...

Графиня Елизавета Ксаверьевна, что мы знаем о ней... Тогда ей было уже за тридцать. И на старинных портретах влажно и тихо сияют её тёмные глаза, её улыбка нежна, и нежная и как бы бессильная линяя у её руки.

Вигель предостерегал поэта: "По африканскому происхождению вашему мне хочется сравнить вас с Отелло, а Раевского - с неверным другом Яго" . Но Пушкин только смеялся. И прямо записывает граф Капнист: "Пушкин служил для Раевского только прикрытием в его любовной истории в графском доме".

Так началось, а потом... потом мы знаем глухие отрывки, горячие взрывы стихов, сожженные письма, нежный и строгий профиль в пушкинских тетрадях и этот перстень.

Всё чаще, чаще стал мелькать в одесских бумагах поэта профиль прекрасной женской головки. На целые часы убегал Пушкин к морю, с грустной шуткой называл при встречах графиню Воронцову Ia princesse beIvetriIIe (Княгиня Бельветрил) оттого, может быть, что она, глядя в морскую даль, любила повторять задумчивый стих Жуковского:

Не белеют ли ветрила, не плывут ли корабли...

Быть может, по морскому берегу они бродили вдвоем... Но это только догадки, что Пушкин полюбил Воронцову. Только догадки. Но в это ведь время вырывались у поэта опаляющие, страшные стихи о Десоне, о злом гении, тайно навещающим его и вливающим ему в душу хладный яд. И мы догадываемся , и всем чудится за этими строфами высокий офицер с бледным лбом, с насмешливо - холодным прищуренным взглядом: Раевский. Есть и прямое свидетельство. Китти Раевская рассказывает в своих записках о брате: "Заметив своё влияние на Пушкина, брат стал трунить над ним, изображая разочарованного, над всем глумящегося человека. Поэт поддался искусной мистификации и написал своего "Демона". Но так ли трунил Раевский и не мучил ли он Пушкина? В бумагах, в черновых набросках найден не один вариант "Демона", и все они - как глухие раскаты какой - то неведомой нам драмы которую и Пушкин, и Раевский унесли с собой в могилу.

Мне было грустно, тяжко, больно,

Но, одолев меня в борьбе,

Он сочетал меня невольно

Своей таинственной судьбе, -

признаётся Пушкин в одном отрывке, и в другом: "Затейливо язвил пугливо воображенье, гордую забаву находил в тоске, рыданьях, унижений цепь накинул и сонного врагу передал со смехом".

И в странном сочетании со стихами о "Демоне" навеки сплелись стихи "Ангел", написанные графине Елизавете Воронцовой. Вы помните их:

В дверях Эдема Ангел нежный

Главой поникшею сиял...

Ей было за тридцать, её улыбка была нежна, и на старинных портретах ещё не погас тихий блеск её тёмных глаз.

Пушкин понял, какой зловещий образ запечатлен в его друге Раевском, и Пушкин очнулся: ведь всё начинается с весёлой любовной шутки, с приятельского обмана для того, чтобы Воронцов не заметил за Пушкиным Раевского.

И в село Михайловское Пушкин привёз подарок графини: тяжёлый перстень с осьмигранным желтоватым сердоликом, на котором была вырезана по - еврейки надпись: "Сикха, сын достойного Ребби Иосифа, да будет благословенна его память". Не из железа, а из золота был заветный перстень Пушкина.

Второй такой перстень остался у графини. Они обменялись кольцами.

Нередко в глубь Михайловского шли из Одессы письма. Сестра поэта, Павлищева, рассказывает: "Когда приходило из Одессы письмо с печатью, украшенное точно таким же каббалистическим знаком, какие находились на перстне брата, - Александр запирался в своей комнате, никуда не выходил, никого не принимал" .

Не жёг ли он её писем за запертыми дверями, и не звуки ли его горячих рыданий долетели до нас в его стихах "Сожженное письмо"? Вы помните:

Прощай, письмо любви! прощай: она велела...

Как долго медлил я! как долго не хотела

Рука предать огню все радости мои!...

Но полно, час настал. Гори, письмо любви ...

И дальше:

Уж перстня верного утратя впечатленье,

Растопленный сургуч кипит.

Пушкин хранил свою любовь: растопленный сургуч, пепел мирный, сумрачный блеск заветного перстня. И все.

Намеки, горка пепла, торопливые записи в черновиках. Но кажется, в графине Воронцовой встретил Пушкин любимую, ту единственную, у которой так много имен и всегда одно. Список сокровенных женских имен все удивляется, и дойдет он до 113-й: до Наташи Гончаровой. Но встретит ли Пушкин любимую?

Была ли Наташа найденной любовью его? Думаю я, что нет. Пушкин забыл завет перстня-талисмана - "когда коварны очи очаруют вдруг тебя", и рассмеялся Пушкин навстречу ослепительному холоду плеч Наташи: "Я влюблен, я влюблен, я очарован, но, словом, я огончарован". А своему другу Кривцову он же пишет, что женитьба его "без упоения, без ребяческого очарования". И князю Вяземскому после помолвки признается: "Мое сердце и теперь не совсем счастливо", и матери невесты поведал он свою пророческую тревогу: "Сохранит ли Наташа сердечное спокойствие среди окружающего её удивления, поклоненья, искушений? Не явится ли у неё сожаленья? не будет ли она смотреть на меня как на препятствие, как на человека, обманом её захватившего? "

Наташа, последняя из ста тринадцати, только новая женщина для Пушкина. Через месяц после свадьбы он уже будет говорить ей: "Какая ты дура, мой ангел". Много женщин было у Пушкина, но не было любви. В любви он не был гениален. Однажды в Одессе, когда он приятельски помогал Раевскому, любовь уже отомстила ему. И вот мстит снова.

Тема предвидения будущего была одной из ведущих в творчестве Пушкина - вспомним хотя бы "Песнь о вещем Олеге". В произведениях разных лет после 1818 года встречаются описания различных странных видений, являющихся ему то "как во сне...", то "сменяющихся чередой..." или "воплощающихся в тусклых картинах..." Они напоминают образные галлюцинации, сопутствующие гаданиям на воде, кристаллах, зеркалах и прочих прозрачных и отражающих предметах и веществах. Вспомним хрестоматийные строки:

"Промчалось много, много дней

С тех пор как юная Татьяна

И с ней Онегин в смутном сне

Явился впервые мне -

И даль свободного романа

Я сквозь магический кристалл

Еще не ясно различал..."

Да и вообще, на рубеже XVIII-XIX венков различного рода гадания были довольно широко распространены среди как сельского, так и городского населения. Причем наряду с картами, сонниками и гадательными таблицами применялись методы и средства, пришедшие из седой старины. Они обеспечивали гарантированное восприятие образных видений, представляющих картины прошлого, удаленного настоящего или будущего с помощью ряда вспомогательных - назовем их так - приспособлений. Использовали естественные кристаллы благородных или полублагородных минералов: берилла, горного хрусталя, хрусталя и даже стекла (кристалломания) ; воды горных или равнинных рек и озер либо сосуды, наполненные водой(гидромания); сосуды с маслами(леканомантика); металлические или стеклянные зеркала, бликующие или отражающие поверхности других веществ и материалов (каптромантика).

Почему бы не предположить, что Пушкина могло заинтересовать то или иное специальное устройство для такого гадания - скажем, потому, что кто-то подарил ему такое устройство? Вернемся к золотому перстню с громадным изумрудом. Полагают, что он был подарен Пушкину 6 мая 1820 года. В этот день Пушкин был вынужден под видом служебного перемещения выехать на юг в свою первую ссылку, и, вероятно, кто-то преподнес ему дорогой "утешительный" подарок . Именно к этому моменту принято относить стихотворение "Храни меня , мой талисман", в котором, напомню, сказано6 "Ты в день печали был мне дан..."

Прекрасно зная, что подобные предметы издавна применяют для вызова образных видений, Пушкин, находясь вдали от дома, вполне мог попытаться увидеть с его помощью то, что в данный момент было ему дорогим и нужным и нельзя было увидеть обычным способом. И попытка скорее всего увенчалась успехом! Представим - вот он поднял руку с пером над бумагой и взгляд его привлечен зовущим блеском кристалла, в котором... он увидел воплощение своей мечты... Со временем вхождения в нужное состояние становилось все легче и легче, и наконец перстень стал ощутимым подспорьем как в работе, так и в стараниях познать личное будущее... Точно неизвестно, когда появился у Пушкина перстень с изумрудом. В Михайловской ссылке, в октябре 1824 года, поэт просит брата Льва прислать "рукописную мою книгу, да портрет Чаадаева, да перстень " и добавляет: "Мне скучно без него".

Первые документальные сведения об этом перстне связаны с В.А.Жуковским. В письме Соковникову 20 июля 1837 года Жуковский сделал приписку: "Перстень мой есть так называемый талисман; подпись арабская, что значит не знаю. Это Пушкина перстень, им воспетый и снятый мною с мертвой его руки." Перстень тихо хранился у Жуковского до конца его - дней. А сын Жуковского, Павел Васильевич, в 70-х годах передал этот перстень Тургеневу.

Тургенев, надевший кольцо поэта, не встретил своей любимой. Старый Тургенев, с оторванными пуговицами на потрепанном пальто, , доживал свой век в чужих краях у Полины Виардо. Он был только грустным приживальщиком в любви чужой.

А когда умер Тургенев, этот перстень, не оградивший его от сердечных ран, был отдан Полиной Виардо Пушкинскому музею при Александровском лицее.

Уже давно умерли все герои истории заветного перстня. В 1868 году умер А Раевский. В 1880 году скончалась героиня найденной любви поэта Елизавета Воронцова.

Они все умерли: пожелтели записки, рисунки пером, старинные портреты, где еще и теперь влажно и тихо сияют темные глаза, да перстень - вот легкая тень неразгаданного пушкинского романа. А потом исчез и перстень.

Газета "Русское слово" от 23 марта 1917 года сообщила: "Сегодня в кабинете директора Пушкинского музея, помещавшегося в здании Александровского лицея, обнаружена пропажа ценных вещей, сохранившихся со времен Пушкина. Среди похищенных вещей находился золотой перстень, на камне которого была надпись на древнееврейском языке." И снова тайна. Другой источник сообщил, что из витрины две рукописи и перстень Пушкина украл лицейский дядька, сбыв их одному петербургскому старьевщику. Так заветный Пушкинский перстень исчез.